Антология - Жемчужины любовной русской лирики. 500 строк о любви. XIX век

Не пробуждай, не пробуждай…

   Не пробуждай, не пробуждай   Моих безумств и исступлений,   И мимолетных сновидений   Не возвращай, не возвращай!

Не повторяй мне имя той,Которой память – мука жизни,Как на чужбине песнь отчизныИзгнаннику земли родной.

   Не воскрешай, не воскрешай   Меня забывшие напасти —   Дай отдохнуть тревогам страсти   И ран живых не раздражай.

Иль нет! Сорви покров долой!..Мне легче горя своеволье,Чем ложное холоднокровье,Чем мой обманчивый покой.

К. Н. Батюшков

1787—1855

Выздоровление

Как ландыш под серпом убийственным жнеца   Склоняет голову и вянет,Так я в болезни ждал безвременно конца   И думал: парки час настанет.Уж очи покрывал Эреба мрак густой,   Уж сердце медленнее билось:Я вянул, исчезал, и жизни молодой,   Казалось, солнце закатилось.Но ты приближилась, о жизнь души моей,   И алых уст твоих дыханье,И слезы пламенем сверкающих очей,   И поцелуев сочетанье,И вздохи страстные, и сила милых слов   Меня из области печали —От Орковых полей, от Леты берегов —   Для сладострастия призвали.Ты снова жизнь даешь; она твой дар благой,   Тобой дышать до гроба стану.Мне сладок будет час и муки роковой:   Я от любви теперь увяну.

<Из греческой антологии>

(Отрывок)

Изнемогает жизнь в груди моей остылой;Конец борению; увы! всему конец.Киприда и Эрот, мучители сердец!Услышьте голос мой последний и унылый.Я вяну и еще мучения терплю:   Полмертвый, но сгораю.Я вяну, но еще так пламенно люблю   И без надежды умираю!   Так, жертву обхватив кругом,На алтаре огонь бледнеет, умирает   И, вспыхнув ярче пред концом,      На пепле погасает.

Мой гений

О, память сердца! Ты сильнейРассудка памяти печальнойИ часто сладостью твоейМеня в стране пленяешь дальной.Я помню голос милых слов,Я помню очи голубые,Я помню локоны златыеНебрежно вьющихся власов.Моей пастушки несравненнойЯ помню весь наряд простой,И образ милый, незабвенныйПовсюду странствует со мной.Хранитель гений мой – любовьюВ утеху дан разлуке он;Засну ль? приникнет к изголовьюИ усладит печальный сон.

П. А. Вяземский

1792—1878

Моя вечерняя звезда…

Моя вечерняя звезда,Моя последняя любовь!На потемневшие годаПриветный луч пролей ты вновь!

Средь юных, невоздержных летМы любим блеск и пыл огня;Но полурадость, полусветТеперь отрадней для меня.

А. С. Пушкин

1799—1837

Увы! зачем она блистает…

Увы! зачем она блистаетМинутной, нежной красотой?Она приметно увядаетВо цвете юности живой…Увянет! Жизнью молодоюНе долго наслаждаться ей;Не долго радовать собоюСчастливый круг семьи своей,Беспечной, милой остротоюБеседы наши оживлятьИ тихой, ясною душоюСтрадальца душу услаждать —Спешу в волненье дум тяжелых,Сокрыв уныние мое,Наслушаться речей веселыхИ наглядеться на нее;Смотрю на все ее движенья,Внимаю каждый звук речей,—И миг единый разлученьяУжасен для души моей.

Умолкну скоро я!.. Но если в день печали…

Умолкну скоро я!.. Но если в день печалиЗадумчивой игрой мне струны отвечали;Но если юноши, внимая молча мне,Дивились долгому любви моей мученью;Но если ты сама, предавшись умиленью,Печальные стихи твердила в тишинеИ сердца моего язык любила страстный…Но если я любим… позволь, о милый друг,Позволь одушевить прощальный лиры звукЗаветным именем любовницы прекрасной!..Когда меня навек обымет смертный сон,Над урною моей промолви с умиленьем:Он мною был любим, он мне был одолженИ песен и любви последним вдохновеньем.

Мой друг, забыты мной следы минувших…

Мой друг, забыты мной следы минувших летИ младости моей мятежное теченье.Не спрашивай меня о том, чего уж нет,Что было мне дано в печаль и в наслажденье,   Что я любил, что изменило мне.Пускай я радости вкушаю не вполне;Но ты, невинная! ты рождена для счастья.Беспечно верь ему, летучий миг лови:Душа твоя жива для дружбы, для любви,   Для поцелуев сладострастья;Душа твоя чиста; унынье чуждо ей;Светла, как ясный день, младенческая совесть.К чему тебе внимать безумства и страстей   Незанимательную повесть?Она твой тихий ум невольно возмутит;Ты слезы будешь лить, ты сердцем содрогнешься;Доверчивой души беспечность улетит,И ты моей любви… быть может, ужаснешься.Быть может, навсегда… Нет, милая моя,Лишиться я боюсь последних наслаждений.Не требуй от меня опасных откровений:Сегодня я люблю, сегодня счастлив я.

Все кончено: меж нами связи нет…

Все кончено: меж нами связи нет.В последний раз обняв твои колени,Произносил я горестные пени.Все кончено – я слышу твой ответ.Обманывать себя не стану вновь,Тебя тоской преследовать не буду,Прошедшее, быть может, позабуду —Не для меня сотворена любовь.Ты молода: душа твоя прекрасна,И многими любима будешь ты.

Я помню чудное мгновенье…

Я помню чудное мгновенье:Передо мной явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.

В томленьях грусти безнадежной,В тревогах шумной суеты,Звучал мне долго голос нежныйИ снились милые черты.

Шли годы. Бурь порыв мятежныйРассеял прежние мечты,И я забыл твой голос нежный,Твои небесные черты.

В глуши, во мраке заточеньяТянулись тихо дни моиБез божества, без вдохновенья,Без слез, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:И вот опять явилась ты,Как мимолетное виденье,Как гений чистой красоты.

И сердце бьется в упоенье,И для него воскресли вновьИ божество, и вдохновенье,И жизнь, и слезы, и любовь.

Все в жертву памяти твоей…

Все в жертву памяти твоей:И голос лиры вдохновенной,И слезы девы воспаленной,И трепет ревности моей,И славы блеск, и мрак изгнанья,И светлых мыслей красота,И мщенье, бурная мечтаОжесточенного страданья.

Ее глаза

Она мила – скажу меж нами —Придворных витязей гроза,И можно с южными звездамиСравнить, особенно стихами,Ее черкесские глаза,Она владеет ими смело,Они горят огня живей;Но, сам признайся, то ли делоГлаза Олениной моей!Какой задумчивый в них гений,И сколько детской простоты,И сколько томных выражений,И сколько неги и мечты!..Потупит их с улыбкой Леля —В них скромных граций торжество;Поднимет – ангел РафаэляТак созерцает божество.

Когда в объятия мои…

Когда в объятия моиТвой стройный стан я заключаюИ речи нежные любвиТебе с восторгом расточаю,Безмолвна, от стесненных рукОсвобождая стан свой гибкой,Ты отвечаешь, милый друг,Мне недоверчивой улыбкой;Прилежно в памяти храняИзмен печальные преданья,Ты без участья и вниманьяУныло слушаешь меня…Кляну коварные стараньяПреступной юности моейИ встреч условных ожиданьяВ садах, в безмолвии ночей.Кляну речей любовный шепот,Стихов таинственный напев,И ласки легковерных дев,И слезы их, и поздний ропот.

На холмах Грузии лежит ночная мгла…

На холмах Грузии лежит ночная мгла;   Шумит Арагва предо мною.Мне грустно и легко; печаль моя светла;   Печаль моя полна тобою,Тобой, одной тобой… Унынья моего   Ничто не мучит, не тревожит,И сердце вновь горит и любит – оттого,   Что не любить оно не может.

Я вас любил: любовь еще, быть может…

Я вас любил: любовь еще, быть может,В душе моей угасла не совсем;Но пусть она вас больше не тревожит;Я не хочу печалить вас ничем.Я вас любил безмолвно, безнадежно,То робостью, то ревностью томим;Я вас любил так искренно, так нежно,Как дай вам бог любимой быть другим.

Что в имени тебе моем?…

Что в имени тебе моем?Оно умрет, как шум печальныйВолны, плеснувшей в берег дальный,Как звук ночной в лесу глухом.

Оно на памятном листкеОставит мертвый след, подобныйУзору надписи надгробнойНа непонятном языке.

Что в нем? Забытое давноВ волненьях новых и мятежных,Твоей душе не даст оноВоспоминаний чистых, нежных.

Но в день печали, в тишине,Произнеси его тоскуя;Скажи: есть память обо мне,Есть в мире сердце, где живу я…

Прощание